Теорией текста выявлены его основные характеристики, из ко­торых для редактирования первостепенное значение имеют целос­тность, связность, закреплённость в определённой знако­вой системе, информативность. Понимание сути этих ха­рактеристик важно редактору не только в плане теории. Пренебрежение ими неизбежно скажется в его практической ра­боте, приведёт к редакторской близорукости, когда оценка текста как целого подменяется рассмотрением частных недостатков, вы­искиванием авторских промахов, перечнем частных неудач. При этом не учитывается, что текст – всегда «связное речевое высказы­вание с характерным для него стойким смысловым единством».

Ошибочной и вредной для практики представляются также трактовка цели литературного редактирования лишь как обработ­ка языка и стиля готовящегося к печати произведения, с которой до сих пор можно встретиться в пособиях по редактированию. Задачи редактора неизмеримо шире и глубже.

Целостность текста обеспечивается смысловой нитью, кото­рая должна проходить через весь текст. Выявить эту нить, идя от внешних значений к смыслу, – первоочередная задача редактора. Оценка им целостности текста идёт по двум направлениям: ана­лиз его как органического единства и выявление полноты и точ­ности составляющих его элементов. Стремясь к целому, никогда не забывать о частях, и, работая над частями, всё время видеть целое – так формулируют эту задачу опытные редакторы. Мето­дика анализа текста как системы не тождественна методике ана­лиза его частей. Целостность текста как литературного единства не соотносится непосредственно с лингвистическими единицами и имеет психолингвистическую структуру. Она достигается един­ством замысла и точностью построения текста, целостностью образного осмысления материала, ясностью логического развёрты­вания мысли, стилистическим единством текста. Анализируя ком­поненты текста, редактор должен проявить глубокое и всесторон­нее знание предмета, широкую лингвистическую эрудицию.

Целостность текста при редакторской правке требует сохране­ния смыслового тождества при переходе от одной степени ком­прессии речевого высказывания к другой, более глубокой, устой­чивости по отношению к побочным, посторонним влияниям. Прак­тический смысл этих наблюдений психологов для редактора очевиден.

Подход к тексту как к литературному целому – основопола­гающая концепция многих современных исследований в области редактирования – берёт свое начало в первых пособиях, адресо­ванных редакторам. Этот принцип был сформулирован уже К.И. Былинским в его книге «Литературное редактирование газеты»: обя­занность литературного правщика «проверка и исправление текста как литературного целого».2 Идея – над каждой фразой можно работать, только имея представление о тексте в целом – проходит через все работы учёного. Методика, созданная им, не допускала возможности полагаться на чутьё, на то, «звучит» фраза или «не звучит». Особого внимания редактора требуют гладкие, по первому впечатлению безукоризненные фразы, – предупреждал он. Нельзя править вслепую. Прежде чем править, надо точно установить не­достатки целого текста, выявить его смысл.

Обзоры печати, с которыми регулярно выступал перед журна­листами К.И. Былинский, до сих пор представляют не только мето­дический, но и практический интерес. Современный редактор, без сомнения, извлечёт из них полезный урок. Приведём небольшой отрывок из обзора тассовских материалов конца 50-х годов.


    Корреспонденцию читаешь один раз. Если она написана так, что не сразу поймешь и её нужно перечитывать, значит, она неудачна. Прочтите, на­пример, следующую корреспонденцию:


    «Нижний Тагил, 31 марта.

    На Ново-Тагильском металлургическом заводе ведутся большие работы по сооружению рельсо-балочного цеха. С пуском в этом цехе двух новых станов на заводе будет завершён полный цикл про­изводства. Сданы в эксплуатацию первые агрега­ты и мощные краны в машинном зале и становом пролёте.

    На строительстве рельсо-балочного цеха пред­стоит вынуть сотни тысяч кубометров грунта, уло­жить много тонн бетона, миллионы штук кирпича.

    Рельсо-балочный цех будет оснащён новейшим оборудованием. Автоматическое управление агре­гатами, полная механизация всех трудоёмких про­цессов значительно облегчат труд прокладчиков».

    А теперь скажите, что происходит на Ново-Та­гильском заводе. С одной стороны, речь идёт о пус­ке двух станов, пущены в эксплуатацию агрегаты и станы, а с другой стороны, ещё нужно вынуть сот­ни тысяч кубометров грунта, т. е. только присту­пить к работе. Ничего не дают читателю и такие неопределённые показатели, как «сотни тысяч ку­бометров», «много тысяч тонн», «миллионы штук».

Лишь после общей характеристики корреспонденции и в свя­зи с этой характеристикой в обзоре даётся анализ её лексичес­ких и стилистических недочётов, грамматических неправильнос­тей. Подобный порядок анализа, отражающий особенности редак­торского подхода к тексту, вошел в методику редактирования.

Связность текста – условие его целостности. Сам термин «текст» (от латинского – textus) означает связь, буквально – «ткань». Отзвук изначального смысла сохранило выражение «язы­ковая ткань», которое часто употребляют, оценивая литературное произведение, но при этом далеко не всегда помнят о том, как легко эту ткань повредить неосторожным прикосновением. Что­бы понять текст, недостаточно уяснить значение изолированной фразы: каждая фраза включает в себя значение предыдущей. Оценке текста, любому, даже самому незначительному, измене­нию его должен предшествовать анализ, идущий от связей внеш­них к связям глубинным, постижение и уточнение их смысла.

Текст, рассмотренный вне системы коммуникаций, в которых он существует, прерывист. В содержании его всегда имеются раз­личной величины смысловые скважины, которые читатель в про­цессе своего восприятия текста должен заполнить. Чтобы текст был понят правильно, либо сам читатель должен располагать не­обходимыми для этого знаниями, либо предыдущее изложение должно подводить его к заполнению очередной смысловой сква­жины. Если эти условия не будут соблюдены, понимания между автором и читателем не возникнет. Понятно, как важно учиты­вать эту особенность текста при редактировании.

Экспериментальными исследованиями установлено, что связи между далеко отстоящими друг от друга элементами текста труд­но фиксировать из-за ограниченного объёма нашей кратковре­менной памяти. Фрагменты текста, между которыми существует связь, должны одновременно храниться в ней.

Сравним две редакции известного правила в учебниках по русскому языку для средней школы:

    Между словами автора и прямой речью ставится двоеточие, когда прямая речь стоит после слов автора, и тире, когда она стоит перед словами автора.    

    Между словами автора и прямой речью ставится двоеточие, когда прямая речь стоит после слов автора. Когда пря мая речь стоит перед словами автора, после неё ставится тире.

В первой формулировке между словами ставится и тире – девять слов. Ученик понимает и запоминает это правило с тру­дом. Вторая формулировка, где эти слова стоят рядом, гораздо легче для него.

И ещё одна рекомендация для редактора: если слово нуждает­ся в уточнении, сразу же давать его, предупреждая возможность двоякого толкования.

Средства, которыми осуществляется связь (сцепление) между элементами текста, различны, и лишь в небольшом числе случа­ев это средства грамматические. В официальных материалах, в научной прозе ведущими являются чётко выраженные логичес­кие связи. В художественных и публицистических произведени­ях связи между элементами текста предопределены его образной системой и зачастую ассоциативны.

В коротком информационном сообщении на странице газеты, где ведущий принцип – максимум информации передать миниму­мом слов, а каждое предложение может быть рассмотрено как самостоятельное сообщение, связь между предложениями осуще­ствляется самим порядком их следования. Распространённым принципом связи между элементами текста в информационных материалах служат также повторы, которые помогают читателю следить за мыслью. Эти повторы не являются проявлением стили­стической избыточности, если повторяются лишь ведущие, несу­щие основной смысл слова, замена которых синонимами чревата утратой точности выражения мысли, искажением терминологии.

В информационных жанрах редактор стремится к тому, чтобы при заполнении смысловой скважины читатель однозначно с авто­ром толковал смысл текста, не допускал от него отклонений, в жан­рах аналитических и художественно-публицистических функция пре­рывистости текста иная. Именно в момент заполнения смысловой скважины здесь возникает то сотворчество читателя и автора, кото­рое так важно в процессе восприятия литературного произведения. «Если бы я добросовестно выписывал натуралистические портреты моих героев: чемберленов, макдональдов, взяточников и бюрокра­тов, – это было бы нестерпимо скучно, – говорил М. Кольцов. – Так теперь не пишут даже в Кашире и Гомеле. А вот штрихи – один, другой, какая-нибудь тонкая деталь, намёк, – читатель, будьте увере­ны, всё поймет и додумает сам. Дайте не только себе, но и ему, выросшему, поумневшему читателю, простор фантазии».

При редактировании, стремясь во что бы то ни стало предотв­ратить неверное толкование текста, его легко засушить, сделать для читателя неинтересным. Однако для редактора реальна и дру­гая опасность — оставить в тексте смысловые разрывы, запол­нить которые читатель не может.

Прочтём внимательно отрывок из напечатанного в газете су­дебного очерка:

    В 9 часов 03 минуты этого дня в сберкассу, что находится на Пионерской улице, вошёл молодой че­ловек спортивного вида. Он огляделся. V И тут же в кассу вошла женщина с книжкой для оплаты коммунальных услуг. Молодой человек сел за стол и стал заполнять бланк. V Женщина попрощалась и вышла из помещения, V тут же незнакомец встал, V он тяжело ранил кассира Носову. Последняя, падая, сделала несколько шагов к розетке и стала опускаться на пол. V Через несколько минут в кассе появился наряд милиции.

Стремление подчеркнуть документальную достоверность рас­сказа типично для подобных публикаций. Мы обращаем внима­ние на точное – до минуты – указание времени происшествия, узнаём, где именно находится сберкасса, нам сообщены детали происходившего, и в то же время связь между многими смысло­выми звеньями текста мы уловить не в состоянии. Непонятно, какая роль отведена автором женщине с книжкой для оплаты коммунальных услуг. Не проявлены смысловые связи между предложениями: тут же незнакомец встал, он тяжело ранил кассира Носову. Неизвестно, дошла ли кассир до розетки, и что это за розетка. Только последующее позволяет предположить, что ей удалось нажать на кнопку розетки и что это была кнопка вызова милиции. В приведённом тексте отмечены смысловые разрывы, заполнение которых вызывает у читателя трудности. Можно предположить, что они возникли из-за поспешного сокра­щения текста при вёрстке полосы. С подобными неудачами при­ходится сталкиваться достаточно часто, но для редактора это не может служить оправданием.

Закреплённость – важнейшее качество письменной речи – даёт ей известные преимущества перед речью устной. Две формы речи – письменная и устная – располагают разными средствами для того, чтобы облегчить адресату путь к её пониманию. Извест­но, что никогда не говорят так, как пишут, и почти никогда не напишут так, как говорят. Письменная речь не может передать ни мимику, ни жест автора – то, что Ираклий Андроников, мастер устного рассказа, называл маленьким театром лица и рук испол­нителя. Читатель не слышит его интонацию, не фиксирует пауз, не связывает так непосредственно, как при слушании устной речи, высказывание с его психологическим и социальным контекстом. Однако, слушая, мы следим за смыслом по мере произнесения слов, читая, можем воспринять текст или достаточно большой его фрагмент в целом, сразу окинуть его взглядом. Мы можем отло­жить прочитанное в сторону, подумать и потом вернуться к нему снова. В устной же речи возврат к уже высказанной мысли подра­зумевает обязательный её повтор. Письменная речь может быть более сложной по структуре, она допускает включение элементов различных знаковых систем (цифр, формул, рисунков, чертежей) и требует от адресата большей, чем речь устная, самостоятельности и аналитичности мышления. Немаловажно и то, что за одно и то же время прочитать можно почти в три раза больше слов, чем внимательно прослушать. Многие графические приёмы письмен­ной речи не имитируют приёмы речи устной и имеют самостоя­тельное значение. Так, не имеет аналога в устной речи табличная форма организации материала. Прописные и строчные буквы мо­гут указывать в тексте не только на значение грамматических форм, но и на эмоциональную окраску слов. Абзацный отступ не только графически проясняет архитектонику текста, но и сохраня­ет во многих случаях значение написанного «с красной строки». Публицисты широко пользуются этим свойством абзаца, привле­кая внимание к графической форме текста:

    Одно имя хочу написать с красной строки, пото­му что заслуга человека, носящего это имя, особая:

    Герман Андреевич Третьяков, генерал.

Действенным способом акцентировки мысли служит сочета­ние графических приёмов оформления текста и авторского ком­ментария, например:

    Таковы нормальные (подчеркиваю это слово жирной чертой) перспективы развития рабочего движения в Кузбассе.

Тончайшие оттенки смысла способны передать знаки препи­нания, принятые нашей пунктуацией. Убедительным доказатель­ством этому могут служить дебаты при обсуждении текста зако­нов и документов, имеющих государственное значение. Вспом­ним эпизод обсуждения проекта Закона о печати. Три варианта записи одного из положений отличались лишь тем, что в первом между предложениями: «Печать и другие средства массовой ин­формации свободны» и «Цензура массовой информации не допус­кается» – стояло двоеточие, во втором – точка, в третьем – точка с запятой. Двоеточие давало основание сузить понятие «свобода печати», свести его к отсутствию цензуры. Точка позво­ляла более широко толковать его, разграничивая эти утвержде­ния. Точка с запятой предлагала промежуточный, компромиссный вариант. Из этого обсуждения журналист должен извлечь не толь­ко политический, но и профессиональный урок.

Существуют различные способы закрепления текста: руко­писный, машинопись, различные виды полиграфического воспро­изведения, фиксирование текста на экране дисплея. Редактор должен представлять себе возможности и особенности каждого из этих способов.

Для многих авторов закрепление текста на письме – необхо­димая часть творческого процесса. «Писать своей рукой, держа ручку в пальцах, – самое непосредственное соотношение наше с листом бумаги»,6 – говорила писательница и очеркистка Мариэт­та Шагинян, никогда не пользовавшаяся пишущей машинкой.

Печатный текст теряет индивидуальные черты ручной записи, но ему свойственна большая чёткость и организованность. В га­зете форма закрепления текста диктуется требованиями удобочи­таемости. Этому подчинены выбор кегля, длина строк, интерлинь­яж. Варьируя приёмы закрепления текста и его графического оформления, редактор выявляет для читателя тематическую и жанровую структуру номера, подчёркивает взаимосвязь элемен­тов внутренней формы газетной полосы, помогает ориентиро­ваться, быстро находить нужную публикацию.

При поисках оригинальных графических решений следует по­мнить, что погоня за внешним эффектом не даёт хороших резуль­татов. Мы часто убеждаемся в этом, читая броско оформленные заголовки. Вот один из них: «Черноморская бесКозырка». Подза­головок «Торговый флот рискует быть битым в нынешней поли­тической игре» отчасти расшифровывает его, соотнося значение слов козырь и игра. Но искусственность этой «игры словами» очевидна и не находится в прямой связи с содержанием публи­кации. Графические приёмы закрепления текста должны быть предельно точны и требуют от редактора не только содержатель­ной, но и эстетической оценки.

Закрепление текста на письме – сложный процесс. Наверное, каждому знакомо то ощущение немоты перед белым листом бумаги, о котором свидетельствуют многие литераторы. Письмен­ная речь – самая точная и развёрнутая форма речевой деятельно­сти. Современная теория текста исходит из того, что буквальная запись звучащей речи не имеет права именоваться текстом. Текст – сознательно организованный результат речетворчества, речевое произведение. Воспользуемся материалами исследований разговорной речи и приведём запись воспоминаний о туристской по­ездке в Италию (/ и // обозначают паузы):

    ...Раз мы зашли в такую маленькую таверну / э-э... посмотреть / там же есть... были и рестораны такие / но мы хотели посмотреть / и нам значит подали / там все сидели ели макароны // Макаро­ны итальяни //  Такая вроде пиалы знаете / такая круглая / подали нам... миску // Макароны там плавают в томатном соусе // Мно-о-го томатного соуса //И все они целиком / они не... не это / не... ломаные — // и мы значит посмотрели как едят // Они замечательно умеют есть! Они эти макароны вот так берут (показывает) тремя пальцами оттуда / и прямо в рот // И нигде не капнут // Я говорю Леля! Это сестра... (смеётся) // Я говорю давай уходить // Я говорю... Понимаешь / мы не сумеем так / и мы все зальёмся этим соусом.7

Очевидно, что, прежде чем представить эту запись читателю, её необходимо обработать. Такая литературная обработка по своей сложности приравнивается лингвистами к переводу художествен­ного текста с одного языка на другой. Необходимо извлечь смысл, скрытый в разговорном варианте, грамматическую и во многом лексическую основу приходится создавать заново, вербализировать смысл, переданный невербальными средствами (жестами).

Создание текста, передающего речь собеседника, – особый вид журналистской литературной работы. Включение конструкций разговорной речи вызвано стремлением подчеркнуть докумен­тальность материала и эмоционально воздействовать на читателя, но этот приём достигнет цели лишь в том случае, если он обус­ловлен общим замыслом, а сам текст тщательно отделан:

    Кто ж вызвал яго в Москву? Суседка встрелась: «Выступал ваш Кузьмич!». А про што не сказала... Может, тайное што? Нас не помяне. Видал ты яго? отец небольшой, а он? семья есть? Хата у них ма­ленькая, ребятишек умного. Они бедного поколе­ния, это Тереховка зажиточная. Я капусту покупала у их. Капуста хорошая, белая. Сто рублей отдала за восимисят кочанов...

Казалось бы, бесхитростный рассказ, на первый взгляд – нео­бработанная запись устной речи. Однако обратим внимание на способы пунктуационно оформить высказывания, подчерк­нуть фонетические и лексические особенности речи. Причём автору не изменило при отборе их чувство меры, что очень важно в этом случае. Мы привели лишь один фрагмент пуб­ликации, состоящей из подборки таких фрагментов. Каждый из них – этап биографии простой деревенской женщины. Части материала примерно равны по объёму и последовательность их далеко не случайна.

С обработкой записи устной речи сталкивается каждый жур­налист при подготовке к печати интервью. Понимание отличия письменной речи от речи устной в этом случае необходимо. В частности, следует предостеречь авторов таких публикаций от расхожих рекомендаций максимально использовать приёмы ри­торики, организующие устную речь, и от попыток механически перенести их в текст.

Именно в устной речи часто рождаются неологизмы, встре­чаются нетрадиционные грамматические формы, и редактор дол­жен решить, правомерно ли их употребление. Однако самое слож­ное – воспроизвести при литературной обработке текста инто­нацию собеседника. Даже точная дословная запись не может передать её оттенков. Важно найти способ воссоздать обстанов­ку, в которой берётся интервью, понять настроение собеседника, выявить черты его личности, передать ритмический рисунок речи.

Информативность – важнейшая характеристика текста журналистского произведения. В отличие от общепринятого толкования термина «информация», понимаемого как сообще­ние сведений, журналистика требует новизны этих сведений. Публикации СМИ предназначены для широкой читательской аудитории и представляют сведения, различные по степени важности и тематике. Это, прежде всего, сообщения об акту­альных событиях и проблемах в сфере политики, экономики, культуры, общественной жизни, заслуживающих всеобщего внимания, и наряду с ними – сообщения, представляющие «прозу жизни», неожиданные ситуации, поступки, конфликты, нередко дающие повод для сенсации. Определение информативности жур­налистского текста основывается на представлении об уровне знаний читателя и учёте фактора времени.

Отрезки текста могут содержать различную по своему праг­матическому назначению информацию. Для большинства публи­каций СМИ на первом месте стоят отрезки текста, содержащие сообщения о фактах и процессах, происходящих, происходивших, которые будут происходить. Они непосредственно соотносят текст с действительностью. Информация в этих отрезках текста выра­жается вербально, единицы языка употребляются в их прямом, предметно-логическом значении.

Выявление информации, передающей авторскую точку зрения, выяснение отношений между явлениями, их значения и причин, требует толкования смысловых связей и способов авторской оцен­ки. Эта информация извлекается из всего текста.

Наиболее сложна для восприятия так называемая подтекстовая информация, особое значение приобретающая в текстах ху­дожественной литературы. Эта информация вербально не выра­жена, она сосуществует с сообщениями о фактах и способна порождать дополнительные, зачастую трудно уловимые смыслы. В публикациях СМИ подтекстовая информация находит ограни­ченное употребление.

В тексте информация распределяется неравномерно. Речевые отрезки, насыщенные информацией, чередуются с малоинформа­тивными. Такое построение текста предопределено объёмом на­шей оперативной памяти и общим, «пульсирующим» характером работы мозга. По степени насыщенности и мере новизны разли­чают информацию ключевую, уточняющую, дополнительную, по­вторную и нулевую. Ключевая информация уникальна. Это сообщение новости. Уточняющая информация связана непос­редственно с единицами текста, несущими основную информа­цию. Она не сообщает новости, а лишь уточняет то, что уже сооб­щено. Это указатели времени и места, подробности, которые кон­кретизируют новость, подчёркивают её достоверность и точность. В отличие от уточняющей дополнительная информация не связана непосредственно с единицами текста, содержащими клю­чевую информацию. При введении её возникает новая тема и образуется смысловая скважина, нарушающая связность текста.

Повторная информация не содержит новости, она лишь повто­ряет уже сообщённые сведения. Как сообщение уже известного, повторная информация избыточна и может служить лишь рито­рическим целям. Речевые отрезки, лишённые семантической ин­формации (оговорки, «пустые слова», нейтральные речения), иначе говоря, отрезки текста, содержащие нулевую информацию, мо­гут играть лишь конструктивную роль в процессе организации целостного текста и зачастую свидетельствуют о низкой речевой культуре автора. Соотношение речевых отрезков, несущих клю­чевую информацию, и отрезков, представляющих другие её виды, позволяет вывести коэффициент информативности текста. Опти­мальная информационная насыщенность текста – 0,4–0,6. Если этот показатель выше, тексты сложны для восприятия. При мень­шем значении коэффициента тексты могут не вызвать интереса у читателя.

Анализ текста делает очевидной разницу в информацион­ной нагруженности его фрагментов. Рассмотрим текст газет­ной заметки.


    В КЕМЕРОВЕ НАШЛИ АРСЕНАЛ


    Автомат Калашникова, два самодельных глуши­теля, три взрывных устройства, снабженные магни­тами и пультом дистанционного радиоуправления, были найдены в квартире лаборантки областной станции переливания крови. Таков итог операции, которую провели сотрудники Кемеровского УБОПа, используя оперативную информацию.

    Как сообщил «Ъ» начальник УБОПа Владимир Мархинин, операция готовилась и проводилась со­вместно с коллегами из Красноярского УБОПа. За­держан и хозяин арсенала – друг лаборантки, по национальности ингуш. Он пять лет проживал в Кемерове, занимался коммерцией и был замешан в торговле оружием. Имя задержанного не разглашается, но стало известно, что в тот же день в Красноярске был задержан его брат и там при обыске так же был обнаружен склад оружия и взрывчатки. По словам Владимира Мархинина, речь идёт о пресечении деятельности группы преступников, действовавших в двух сибирских регионах.


Ключевая информация, сообщённая в заметке, фиксирует суть новости, которая не может быть подсказана контекстом (речевые отрезки, выделенные жирным). Новизна уточняющей ин­формации не абсолютна, она актуальна не для каждого читателя (речевые отрезки, подчёркнутые одной чертой). Введение допол­нительной информации (текст выделен курсивом) оправдано далеко не всегда. Так, сообщение о том, что квартира принадлежит лаборантке областной станции переливания крови, не находит развития, вызывает появление смысловой скважины и нарушает связность текста. Дополнительная информация о хо­зяине оружия может послужить основой нового сообщения, но в заметке этого не сделано. Читатель может лишь предположи­тельно судить о значении этих фактов. Повторная информация (таков итог операции...; по словам Владимира Мархинина, речь идёт о пресечении деятельности группы преступников, действовавших в двух сибирских регионах...) преследует рито­рические цели. Она содержится в абзацах, подводящих итог ска­занному, и не несёт нового знания.

Вопросы для повторения и обсуждения

   1. Каковы основные трактовки термина «текст»?
   2. В чём особенность профессиональной редак­торской трактовки термина «текст»?
   3. Какое практическое значение имеет для ре­дактирования знание основных характеристик текста?
   4. Чем обеспечивается целостность текста?
   5. Как осуществляется связь между элементами текста?
   6. Какими качествами обладает закреплённая на письме речь?
   7. Какие графические средства выявления ар­хитектоники текста существуют в практике газеты?
   8. В чём сложность литературной обработки за­писи устной речи?
   9. Как различается информация по своему праг­матическому назначению?
  10. Как различается информация по степени её насыщенности и мере новизны?